Молчание МУМУ.
Каждый год в Москве-реке тонут десятки собак, но эта - особенная. За разрешение на публикацию рассказа о ней цензор Бекетов получилв 1854 году выговор, и правильно. Слишком велика народная боль, слишком чувствительна утрата. Вполне вероятно,немой дворник, произнося нечленораздельное"му-му", имел в виду какое-то другое, более нежное собачье имя. Но факт остаётся фактом:собаку прозвали Муму, или, как говорит 
ласковый наш народ, Мумуня (второй слева в верхнем ряду).
На мемориальной доске дома 37 по Остоженке написано:"Здесь жил Тургенев". Но это лишь часть правды. Кроме самого Тургенева, в доме жили ещё и некая гражданка Лутовинова В.П. (мать писателя и заказчича убийства национальной нашей собаки), немой дворник г-жи Лутовиновой Андрей (социально спровоцированный киллер) и собака Муму - жертва. 
Мы сейчас пойдём по её следу, проследим шаг за шагом последний скорбный Мумунин путь. Мы узнаем, где и при каких обстоятельствах погибла Муму. Мы поймём, почему памятник Муму постивить невозможно. Памятник ей - вся Москва.
Серый дом 37 со стороны Остоженки представляется одноэтажным. Если же обойти дом кругом, этажей окажется два. Низость прячущихся окошек. Комнатки для прислуги и приживалок, сыгравших в истории Муму роль самую неблаговидную. Эти люди подстрекали к убийству.
Сейчас в доме одно из многочисленных акционерных обществ, машины которого въезжают
во двор там, где раньше были ворота. Отсюда лжесадовник Ерошка следил за дворником
Герасимом, когда он вёл собаку на заклание. Чтобы не отпустил, чего доброго, не отдал добрым людям, не шепнул в мохнатое ухо "беги!".
Здесь же, в воротах, покидая навсегда Москву, Герасим ноднёс лакею Степану "необыкновенного лещя в становую жилу", то есть попросту надавал мерзацу по шее.
За домом, во дворе - маленький бревенчатый флигелёк. Тут, по всей видимости, и жили
Герасим, Муму, а также мрачные сатрапы: кучер Потап, лекарь Харитон, дядя Хвост и бледный человек в жёлтом нанковом казакине, лжесадовник Ерошка. Сговаривались ли они о злодействе, пользуясь глухотой дворника? Или зло по русскому обычаю как-то вышло само собой? Молчат об этом бревенчатые стены.
Сухая и бесплодная земля пустыря, (при Муму, видимо, был сад), не хранит никаких следов. О Русь, где же прошла по тебе Муму? Дай ответ. Не даёт ответа. Значит будем искать.
От пустыря к реке спускается 2-й Ушаковский (ныне Хилков) переулок. Двести метров вниз - и тупик. Я немного блуждаю ещё по каменным закаулкам. Нет, не проходил здесь Герасим, не мог пройти. А где проходил?
Может, потому проходится мне плутать, что описывал ведь Тургенев последний путь Муму по памяти, не дома у мамы и не в Москве даже, а в Петербурге, в полицейском участке, "на съезжей",где сидел месяц за неправильный некролог Гоголю А после того в московский дом так и ни разу и не возвращался.
Чтож, пойдём другим путём,будем разбираться детально.
Герасим-то, он ведь сраз к реке не пошел. Не мог. Сначала повёл пушистого своего питомца в трактир есть щи.
Сытая и довольная шла Муму - мимо Духовного управления буддистов в Росси (Остоженка, 49), затем по Турчанинову переулку, мимо Государственного центра российского фольклёра и церкви старообрядческой остоженской общины. По правую лапу остаётся бассейн "Чайка". Герасим направляется к Крымскому мосту, который тогда был тоже Крымским, но бродом.
Гарасим отвязал лодку и поплыл ... Мимо Парка культуры имени Горького, мимо Генштаба, мимо Зелёного театра, мимо Нескучного сада, к железнодорожному мосту - туда, где кончался город. Повеяло деревней. Деревня была там, где сейчас стадион. Осталось только название - Лужники.
Герасим "отвернулся, зажмурился и разжал руки...". 
Обратный путь Герасима от Хамовнического вала до Крымского брода представляется простым и прозаичным.
К вечеру в сером доме хватились Герасима, он шел уже по Тульскому шоссе в направлении Чертанова. Он шел в родную деревню Сычево на границе Орлавской и Московской губерний.
В Сычевке Герасим зажил бобылём, "совсем перестал водиться с женщинами и ... ни одной собаки у себя не держал".
Только не правда всё это. Поскольку на самом деле звали тургеневского дворника не Герасимом , а Андреем. И не уходил Андрей никуда и бобылём не жил.  А утопив Муму, быстро простил свою барыню - за красные, кумачовые рубахи, которые, говорят, очень любил.
И до сих пор всякий имеющий уши слышати спаниель, гуляя по Крымской набережной, незаметно для хозяина оборачивается и скорбно сплёвывает через левое плечо - Бог его знает, чего ждать от этих людей...
|
